Тексты для проведения изложения с элементами сочинения в старших классах.

(по материалам сайта «Я иду на урок литературы»)

Как рождается замысел?

Почти не бывает двух замыслов, которые бы возникали и развивались одинаково. Очевидно, ответ на вопрос, как рождается замысел, надо искать не вообще, а в связи с каждым отдельным рассказом, романом или повестью.

Легче ответить на вопрос, что нужно для того, чтобы замысел появился. Появление его всегда бывает подготовлено внутренним состоянием писателя.

Возникновение замысла, пожалуй, лучше всего объяснить путём сравнения. Сравнение вносит иногда удивительную ясность в самые сложные вещи.

Астронома Джинса спросили однажды, каков возраст нашей Земли.

— Представьте себе, — ответил Джинс, — исполинскую гору, хотя бы Эльбрус на Кавказе. И вообразите единственного маленького воробья, который беспечно скачет и клюет эту гору. Так вот, этому воробью, чтобы склевать до основания Эльбрус, понадобится примерно столько же времени, сколько существует Земля.

Сравнение, которое помогает возникновение замысла, гораздо проще.

Замысел — это молния. Много дней накапливается над землёй электричество. Когда атмосфера насыщена им до предела, белые кучевые облака превращаются в грозные грозовые тучи и в них от густого электрического настоя рождается первая искра — молния.

Почти тотчас же вслед за молнией на землю обрушивается ливень.

Замысел, так же как молния, возникает в сознании человека, насыщенном мыслями, чувствами и заметками памяти. Накапливается всё это исподволь, медленно, пока не доходит до степени напряжения, дающей неизбежный разряда. Тогда весь этот сжатый и ещё несколько хаотический мир рождает молнию — замысел.

Для появления замысла, как и для появления молнии, нужен чаще всего ничтожный толчок.

Лев Толстой увидел сломанный репейник — и вспыхнула молния: появился замысел удивительной повести о Хаджи-Мурате.

Но если бы Толстой не был на Кавказе, не знал бы и не слышал о Хаджи-Мурате, то, конечно, репейник не вызвал бы у него этой мысли. Толстой был внутренне подготовлен к этой теме, и только потому репейник дал ему нужную ассоциацию.

Если молния — замысел, то ливень — это воплощение замысла. Это стройные потоки образов и слов. Это книга.

По К.Паустовскому («Молния»)

Задание. Расскажите, как у авторов известных вам книг возник замысел их создания.

2

Вообще о писательской работе существует много предвзятых мнений и предрассудков. Некоторые из них могут привести в отчаяние своей пошлостью.

Больше всего опошлено вдохновение.

Почти всегда оно представляется невеждам в виде выпученных в непонятном восхищении, устремлённых в небо глаз поэта или закушенного зубами гусиного пера.

Многие, очевидно, помнят кинокартину «Поэт и царь». Там Пушкин сидит, мечтательно подняв глаза к небу, потом судорожно хватается за перо, начинает писать, останавливается, вновь возводит глаза, грызёт гусиное перо и опять торопливо пишет.

На одной художественной выставке я слышал любопытный разговор около скульптуры как бы завитого перманентом Пушкина с “вдохновенным” взором. Маленькая девочка долго смотрела, сморщившись, на этого Пушкина и спросила мать:

— Мама, он мечту мечтает? Или что?

— Да, доченька, дядя Пушкин мечтает мечту, — разнеженно ответила мать.

Дядя Пушкин “грезит грёзу”! Нет! Вдохновение — это строгое рабочее состояние человека. Душевный подъём не выражается в театральной позе и приподнятости. Так же как и пресловутые “муки творчества”.

Пушкин сказал о вдохновении точно и просто: “Вдохновение есть расположение души к живому восприятию впечатлений, следовательно, к быстрому соображению понятий, что и способствует объяснению оных”.

А когда иные художники и скульпторы смешивают вдохновение с “телячьим восторгом”, то это выглядит как полное невежество и неуважение к тяжелому писательскому труду.

Чайковский утверждал, что вдохновение — это состояние, когда человек работает во всю свою силу, как вол, а вовсе не кокетливо помахивает рукой. Да, вдохновение — это строгое рабочее состояние, но у него есть своя поэтическая окраска, свой, я бы сказал, поэтический подтекст.

Вдохновение входит в нас как сияющее летнее утро, только что сбросившее туманы тихой ночи, забрызганное росой, с зарослями влажной листвы. Оно осторожно дышит нам в лицо целебной прохладой.

Каждый человек хотя бы и несколько раз за свою жизнь, но пережил состояние вдохновения — душевного подъёма, свежести, живого восприятия действительности.

По К.Паустовскому («Вдохновение»)

Задание. Расскажите о моментах вдохновения в вашей жизни.

3

Первое, что я узнала о Пушкине, это — что его убили. Потом я узнала, что Пушкин — поэт, а Дантес — француз. Дантес возненавидел Пушкина, потому что сам не мог писать стихи, и вызвал его на дуэль, то есть заманил на снег и там убил его из пистолета в живот. Так я с трёх лет твёрдо узнала, что у поэта есть живот. С пушкинской дуэли во мне началась сестра. Больше скажу — в слове “живот” для меня что-то священное. Даже простое “болит живот” меня заливает волной содрогающегося сочувствия, исключающего всякий юмор. Нас этим выстрелом всех в живот ранили.

О Гончаровой не упоминалось вовсе, и я о ней узнала только взрослой. Да, по существу, третьего в этой дуэли не было. Было двое: любой и один. То есть вечные действующие лица пушкинской лирики: поэт — и чернь. Чернь, на этот раз в мундире кавалергарда, убила — поэта. А Гончарова, как и Николай I, — всегда найдётся.

Пушкин был мой первый поэт, и моего первого поэта — убили. С тех пор я поделила весь мир на поэта — и всех, и выбрала — поэта: защищать — поэта — от всех, как бы эти все ни одевались и ни назывались.

Пушкин был негр. У Пушкина были бакенбарды. У Пушкина были волосы вверх и губы наружу, и чёрные, с синими белками, как у щенка, глаза.

Памятник Пушкина был не памятник Пушкина, а просто Памятник-Пушкина, в одно слово. То, что вечно, под дождём и под снегом, в зарю или в метель стоит с вечной шляпой в руке, называется «Памятник-Пушкина».

Памятник Пушкина был цель и предел прогулок: от памятника Пушкина — до памятника Пушкина. И я предпочитала к нему бежать и, добежав, обходить, а потом, подняв голову, смотреть на чернолицего и чернорукого великана, на меня не глядящего, ни на кого и ни на что в моей жизни не похожего.

С памятником Пушкина была и отдельная игра, моя игра, а именно: приставлять к его подножию мизинную, с детский мизинец, белую фарфоровую куколку и, постепенно проходя взглядом снизу вверх весь гранитный отвес, пока голова не отваливалась, рост — сравнивать.

По М.Цветаевой («Мой Пушкин»)

Выписать на доску: Памятник-Пушкина, мизин-ная кукла, кавалергард.

Задание. Напишите эссе на тему «Мой Пушкин».

4

Поступила просьба ответить: “Каково ваше отношение к Пушкину? Каково вообще его воздействие на вас?”

Давно дивлюсь: откуда такой интерес к Пушкину в последние десятилетия, что общего с Пушкиным у “новой” русской литературы. Можно ли представить себе что-нибудь более противоположное, чем она — и Пушкин, то есть воплощение простоты, благородства, свободы, здоровья, ума, такта, меры, вкуса? А потом — какой характерный вопрос: “Каково ваше отношение к Пушкину?” В одном моём рассказе семинарист спрашивает мужика:

— Ну, а скажи, пожалуйста, как относятся твои односельчане к тебе?

И мужик отвечает:

— Никак они не смеют относиться ко мне.

Вот вроде этого и я мог бы ответить:

— Никак я не смею относиться к нему…

И всё-таки долго сидел, вспоминал, думал. И о Пушкине, и о былой, пушкинской, России, и о себе, и о своём прошлом…

Подражал ли я ему? Но кто же из нас не подражал? Конечно, подражал и я. В самой ранней молодости подражал даже в почерке. Затем вспоминаю уже не подражания, а просто желание, которое страстно испытывал много, много раз в жизни, желание написать что-нибудь по-пушкински, что-нибудь прекрасное, стройное, желание, проистекавшее от любви, от чувства родства к нему, от тех светлых настроений, что Бог порою давал в жизни.

Вот, например, изумительно чудесный летний день дома, в орловской усадьбе. Помню так, точно это было вчера. Весь день пишу стихи. После завтрака перечитываю «Повести Белкина» и так волнуюсь от их прелести и желания тотчас же написать что-нибудь старинное, пушкинских времён, что не могу больше читать. Бросаю книгу, прыгаю в окно, в сад и долго, долго лежу на траве, в страхе и радости ожидая того, что должно выйти из той напряжённой, беспорядочной, нелепой и восторженной работы, которой полно сердце и воображение, и чувствуя бесконечное счастье от принадлежности всего моего существа к этому летнему деревенскому дню, к этому саду, ко всему этому родному миру моих отцов и дедов и всех их далёких дней, пушкинских дней…

Когда я узнал и полюбил его? Но когда вошла в меня Россия? Когда я узнал и полюбил её небо, воздух, солнце, родных, близких? Ведь он со мной — и так особенно — с самого начала моей жизни.

По И.Бунину («Думая о Пушкине»)

Выполните одно из заданий.

1. Ответьте на вопрос: “Что сближает произведения И.Бунина и А.Пушкина?” Поясните ответ примерами.

2. Напишите эссе на тему: «Каково моё отношение к Пушкину?»

5

«Преступление и наказание»... Нет, пожалуй, другого столь давно и единодушно признанного классического произведения, оценки которого были бы столь разноречивы и даже противоположны. Причём водораздел проходит именно в вопросе мотивов преступления Раскольникова.

Доминирует концепция двойственности мотивов: один мотив “негативный” (Наполеоном хотел стать), другой — “позитивный” (хотел добра людям). Есть идея “многослойности”, “полимотивности”, когда находят три, четыре и даже пять мотивов. Эта идея, однако, не выходит за рамки концепции двойственности, поскольку каждый из мотивов тяготеет к тому или иному полюсу.

Итак, у кого неопределённость? У Раскольникова? У Достоевского? Или у нас самих по отношению к ним обоим? Какие же намерения вели Раскольникова в ад?

За полгода до убийства Раскольников пишет статью, где доказывает, что “необыкновенные люди” могут и должны “переступить законы” ради идеи, спасительной для человечества.

За полтора месяца он случайно подслушивает разговор между студентом и офицером о ростовщице, разговор, в котором узнаёт точно такие же мысли, что “наклёвывались” в его голове. Он уверяет себя: задуманное им — не преступление.

За день до рокового шага получает письмо матери. Дуня, сестра, жертвуя собой ради него, Раскольникова, с жертвенного же благословления матери, готова продать себя, выйти замуж за Лужина... Раскольников отвергает жертву родных, и ему тем более теперь нужно что-то сделать.

Через несколько дней после убийства Раскольников настаивает на своей “спасительной” идее.

За час до явки с повинной в разговоре с Соней он отрицает, что совершил преступление.

И даже через полтора года, находясь на каторге, он по-прежнему исповедует свою “арифметику”.

Убеждённость Раскольникова в правоте его идеи непоколебима в течение двух лет. Она даже нарастает.

Но если результаты преступления Раскольникова столь чудовищны, а цели столь высоки, то, стало быть, всё дело в средствах? Стало быть, главный раскол в герое — это раскол между правыми целями и лишь неправыми средствами?

По Ю.Карякину («Достоевский и канун XXI века»)

Полимотивность — несколько мотивов.

Задание. Как бы вы ответили на вопрос, который задаёт Ю.Карякин — современный литературовед и публицист? Ответ обоснуйте.

6

Толстой написал однажды:

— На меня смерть близких никогда не действует очень больно.

Это было записано уже в старости, после многих смертей близких. Не поэтому ли и записано так, — не от притупления ли чувств, не от привычки ли к боли всяких жизненных потерь? Но он выражался всегда очень обдуманно, очень точно, он не написал бы даром слово “никогда”. Как же объяснить, что смерть близких никогда не действовала на него очень больно? Известно, какой душевный хлад и ужас испытывал он, теряя сперва одного брата, потом другого, что чувствовал Левин, когда умирал его брат Николай: его в эти дни спасла только Кити, только ощущение близости с её молодой жизнью и любовью и его собственная любовь к ней. И вот всё-таки он говорит, что терять близких было бы ему “не очень больно”. Так он, на первый взгляд, перенёс смерть своего любимого сына, маленького Ванечки, потом своей любимой дочери, Маши.

В воспоминаниях Александры Львовны сказано:

— Маша угасала. Я вспомнила Ванечку, на которого она теперь была похожа… Тихо, беззвучно входил отец, брал её руку, целовал в лоб… Когда она кончалась, все вошли в комнату. Отец сел у кровати и взял Машу за руку…

При выносе тела из дома он проводил гроб только до ворот — и пошел назад, в дом…

Об этом рассказал и Илья Львович:

— Когда принесли тело в церковь, он оделся и пошёл провожать. У каменных столбов он остановил нас, простился и пошёл по пришпекту домой.

В 1903 году Толстой записал:

— Страдания разрушают границы, стесняющие наш дух, и возвращают нас, уничтожая обольщения материальности, к свойственному человеку пониманию своей жизни как существа духовного, а не материального…

Думал и говорил то же самое не один раз и раньше и позже.

— Думают, что болезнь — пропащее время. Говорят: “Вот выздоровлю — и тогда…” А болезнь самое важное время…

Вспоминая самые трудные часы своих собственных тяжёлых болезней, умилялся:

— Эти дорогие мне минуты умирания!

И впоследствии вспоминая Машу:

— Она сидит, обложенная подушками, я держу её худую и милую руку и чувствую, как уходит жизнь. Эти четверть часа одно из самых важных времён моей жизни.

По И.Бунину («Освобождение Толстого»)

Задание. Ответьте на вопрос: “Какое место занимает тема физических страданий, смерти в произведениях Л.Н. Толстого?”Впервые я увидел Ахматову зимой 1928 года в Ленинграде. Для студента-москвича встреча эта была просто счастливой случайностью. Тем не менее я был к ней как будто подготовлен и помню, как замер от радости, сразу узнав её по портретам, по “горбинке”, по “чёлке” среди множества народа, пришедшего в тот зимний вечер в Пушкинский Дом на открытое юбилейное заседание памяти Тютчева.

Любовь к стихам Анны Ахматовой в 17 лет была у меня, как ни странно, уже давней. Заразили меня ею сёстры. В нашей столовой места было много, и из окон шестого этажа видна была “вся Москва”. Зимой там стоял, как везде тогда, лютый холод, и на столе не было ничего, кроме пшённой каши без масла и морковного чая без сахара, да и то не всегда. Но за этим круглым столом или в углу, возле ледяного рояля, было шумно и весело. Запальчиво обсуждались первые литературные и научные пробы; самые резкие и страстные споры с удивительной лёгкостью перемежались импровизациями, музицированием и стихами. Стихов читалось множество. Онито, главным образом, и привлекали меня сюда, в эту компанию, куда меня допускали при неизменном условии: “Сиди и помалкивай, а то выгоним”.

Среди разнообразных тяготений этого молодого кружка к современной поэзии одно из самых сильных было “ахматовское”. У сестры Веры «Чётки» и «Белая стая» не только стояли на книжной полке рядом с Блоком, но были почти полностью у неё в памяти, и я тоже легко запоминал их на слух.

Приехав по окончании школы учиться в Ленинград, почемуто чаще всего, чуть ли не на каждом шагу, я ощущал себя в городе Ахматовой. Помню, как я ходил по улицам, по набережным и бубнил себе под нос её стихи. А что, если я её встречу? Ведь она и сейчас тут, где-то рядом, где-то ходит… Мне почему-то казалось, что впервые я увижу её непременно одну и непременно в сумерках, ветреных или ненастных, что мы окажемся рядом на набережной у Летнего сада, или возле тёмной громады Исаакия, или во дворе Фонтанного дома. Мне мерещились изящество и некая таинственность “петербургского” силуэта, скользящая, неверная походка, увы, чуть ли не “шляпа с траурными перьями”.

По В.Виленкину («В сто первом зеркале»)

Задание. Ответьте на вопросы. Какие стихи А.Ахматовой о Ленинграде мог “бубнить себе под нос” автор текста — известный литературовед Виталий Виленкин? Каким предстаёт в них образ города?

4

То новое, чем обогатил Сергей Есенин словесное искусство России периода ожесточённой классовой борьбы, было необходимо огрубевшей и суровой русской жизни конца 10-х годов. В ту пору передовая революционная поэзия вышла на площадь и начала говорить с новым многомиллионным читателем и слушателем языком политики и исторической злобы дня. Воздух сотрясали отчуждённохолодные металлические ритмы стихов Пролеткульта и «Кузницы». В это-то время и зазвучал очень естественный, будто слово взяла сама природа, голос С.Есенина. Вместе с его стихами в литературу вошло нечто жизненно-коренное, беззащитнотревожное и легкоуничтожимое в силу своей душевной распахнутости, предельной искренности и интимной доверительности.

Немногие уловили в хрустально-чистом и по-весеннему звонком голосе С.Есенина ноту высокого внутреннего напряжения и надрыва, ещё меньший круг лиц оценил его творчество как глубинное выражение революции, которая не только затронула сознание человека, но и обрекла его на “каторгу чувств”. Одни увидели в нём златокудрого Леля, идиллического пастушка, талант беспечный и лёгкий. Другие — отщепенца, утратившего почву и связь с народом, бродягу и деклассированный “элемент”, обладающий заразительным и социально опасным упадочным настроением. Его называли “Дон Кихотом деревни и берёзы”, “беспутным гением” и попросту “хулиганом”.

Судьба и творческий путь Сергея Есенина сложны и противоречивы. Забегая несколько вперёд, скажем, что основной болевой нерв есенинской лирики — в разладе между природой и цивилизацией. М.Горький, встретившийся с поэтом в Берлине в мае 1922 года, с редкой проницательностью определил местоположение “солнечного сплетения” и в натуре Есенина, и в его лирике: “…Сергей Есенин не столько человек, сколько орган, созданный природой исключительно для поэзии, для выражения неисчерпаемой «печали полей», любви ко всему живому в мире и милосердия, которое — более всего иного — заслужено человеком”.

По В.Васильеву («Поэтическое сердце России»)

Задание. Докажите, обращаясь к анализу произведений С.Есенина, что основным конфликтом его лирики был разлад между природой и цивилизацией.

5

Поэт не человек поступка, он человек слова. Слово и есть поступок поэта. И не только словоглагол, слово-действие, но любое слово, его фактура, его полный внутренний смысл и весь объём связанных с ним ощущений. Те слова, что звучат из уст Маяковского на самых высоких подъёмах его стиха, вызывают только отталкивание.

Ко времени пришествия Революции Маяковский, единственный из всех современников, был уже готовым её поэтом. И дело тут не в идейной его подготовленности, которая, кстати, очень сомнительна. К семнадцатому году молодой Маяковский оказался единственным из известных поэтов, у которого не просто темой, но самим материалом стиха, его фактурой были кровь и насилие. Он был готов перейти к штыку и нагану.

На словах, только на словах. Но об этом только и речь.

У него была удивительная способность к ненависти. Эта ненависть билась в нём и металась, прорываясь то в одну, то в другую сторону. Революция дала ненависти Маяковского направление и тем самым спасла от вечной истерики. На какое-то время он успокоился, обрёл равновесие. Он стал ненавидеть только туда. Вся энергия была брошена в одну сторону. Концентрация при этом вышла фантастической.

А ещё Революция дала ему в руки оружие.

Раньше это были только нож и кастет, теперь же самые различные виды до маузера и пулемёта. Он и пользовался ими отныне по мере надобности, но всем другим предпочитал штык.

Обладал ли Маяковский воображением, этим первейшим свойством поэта, то есть попросту видел ли он то, что писал? Мы знаем, что в жизни Маяковский не резал глоток, не глушил кастетом, не колол штыком. Он и на войне-то ни разу не был и даже в партию, как сам признаётся, не вступил, чтобы не попасть на фронт. А вот в стихах идёт “чужими трупами” и даже собирается отца облить керосином и пустить на улицы “для иллюминаций”. Так представлял ли он себе всё то, что писал, видел ли, допустим, эти самые трупы, ощущал ли чьё-то мёртвое тело под твёрдо знающими своими ногами?

Ситуация складывается таким образом, что любой ответ на этот вопрос губителен для поэта.

Обладал ли Маяковский воображением? Разумеется, и очень мощным. Но вся его безудержная фантазия, как в области изобретения образов, так и в области слова и словотворчества, удерживалась границами не внутреннего, а внешнего мира, его механическими законами.

В этом — ключ ко всему Маяковскому.

По Ю.Карабчиевскому («Воскресение Маяковского»)

Задание. Ответьте на вопрос: согласны ли вы с такой трактовкой творчества Маяковского? Ответ обоснуйте.

6

Маргаритой, героиней известного романа, принято восхищаться, видеть в ней возвышенный образ любящей, милосердной женщины. Но так ли это?

Милосердна ли Маргарита?

Да, Воланду заступничество Маргариты за Фриду поначалу кажется милосердием. Но Маргарита успокаивает духа зла, говоря, что она не милосердна, а легкомысленна.

Как видим, свой внутренний комфорт Маргарита ценит выше встречи с Мастером. Воланд предупредил, что исполнит лишь одну её просьбу. Маргарита имеет все основания подозревать, что Мастер в тюрьме. Но просит она не за него. За себя. За свой покой. Так что Маргарита успешно прошла испытание Воланда. Вот если бы она бросилась сразу просить за Мастера, жертвуя собой, тогда она явила бы чужеродность своего духа духу Воланда. А так они оказались одного поля ягодами. Ради себя они могут помогать людям, но ради себя же могут и перешагивать через них.

Булгаков гениально владел русским языком. Если он для описания героинь подобрал именно такие слова, как “оскалив зубы”, — значит, не стоит романтизировать Маргариту, отдирать от неё те черты, которые ей придал Булгаков, а насильственно отреставрированный лик ведьмы возносить на одну ступень со светлыми Мадоннами русской классики… Вы можете себе представить, чтобы у Льва Толстого Наташа Ростова улыбнулась Пьеру, “оскалив зубы”?

Так что Маргарита — отнюдь не милосердна, не “ангелхранитель” и не “добрый гений” Мастера.

По А.Кураеву («“Мастер и Маргарита”: за Христа или против?»)

Задание. Ответьте на вопрос: согласны ли вы с позицией диакона Андрея Кураева, высказанной в данном отрывке?