Уникальное оружие времен Великой Отечественной войны, в народе прозванное «Катюшей», давно стало легендой, а необычное название, которым окрестили ракетную установку в военные годы, так и закрепилось за ней. Существует несколько версий происхождения оригинального «имени»; наиболее вероятная из них связана с заводской маркой, обозначавшейся буквой «К» на первых боевых машинах, изготовленных в Воронеже заводом им. Коминтерна. Другая – восходит к известной всем и особо популярной в военные годы песне «Катюша». Фронтовики рассказывают, что когда начиналась стрельба из грозного оружия, советские граждане часто заводили пластинку с этой песней…

Пороховые ракеты появились в Китае вскоре после изобретения в Поднебесной пороха; в XVIII столетии ракетное оружие использовалось индийской армией, а в России оно существовало уже при Петре I. Разработка реактивных снарядов на бездымном порохе была начата в 1921 году Н.И. Тихомировым и В.А. Артемьевым в газодинамической лаборатории, а первый запуск ракеты в СССР состоялся в 1928-м. Дальность снарядов уже тогда достигала 5-6 километров, но они имели большие отклонения от цели, и проблема обеспечения удовлетворительной кучности стрельбы оказалась наиболее сложной. Было испробовано множество различных вариантов, однако долгое время испытания не давали положительных результатов. Практическое решение проблемы реактивного вооружения – стало победой советских ученых, а неоценимый вклад в развитие теории ракет и реактивного движения внес великий русский профессор К. Э. Циолковский и многие другие исследователи.

В 1938-1941 годах в РНИИ совместно с И. И. Гваем, В. Н. Галковским, А. П. Павленко, А. С. Поповым и другими была создана многозарядная пусковая установка, смонтированная на грузовом автомобиле РС-М13, и пусковая установка БМ-13. Они обе были приняты на вооружение артиллерии накануне Великой Отечественной войны.

Над созданием нового образца вооружения работали специалисты разных областей науки. В результате упорного и кропотливого труда ученых научно-исследовательского института В.А. Артемьева, Н.И. Тихомирова, Ю. А. Победоносцева, Б. С. Петропавловского, Г. Э. Лангемака и Л. Э. Шварца в 1938-м были созданы «эрэсы» - реактивные снаряды, ставшие впоследствии главной составной частью будущей «Катюши». А.В. Шнегас, работавший на Рошальском пороховом заводе, изобрел дла орудий ракетный порох. В том же 1938 году советские конструкторы выдвинули идею создания многозарядной пусковой установки для ведения залпового огня. Много усилий было вложено в разработку конструкции направляющих и способов воспламенения реактивных снарядов, рабочие данные которых значительно изменились.

Пусковая установка, разработанная И. И. Гваем, В. Н. Галковским, А. П. Павленко и А. С. Поповым, была оригинальна по конструкции, проста и удобна в обращении. И в июне 1940 года состоялся показ реактивных установок (РУ) артиллерийскому управлению генерального Штаба. Боевая многозарядная установка, получившая впоследствии наименование БМ-13, успешно выдержала заводские и полигонные испытания, и к началу 1941-го была изготовлена опытная партия орудий. Мощная боевая машина прекрасно зарекомендовала себя, и уже в феврале 1941 года было принято решение о заводском выпуске БМ-13, а затем — и новых БМ-8.

Заслуга в создании снаряда, названного М-13, принадлежала группе Л.Э. Шварца, и именно эта машина впоследствии сменила аббревиатуру М-13 на звучное имя «Катюша». Великая Отечественная война продемонстрировала качества и внешний вид установки всему миру, а до начала военных действий боевая машина испытывалась в Пушкинском районе Московской области.

По воспоминаниям Л.Ф. Новоселова, участника ВОВ и артиллериста, собравшего большой архив об артиллерийских частях времен войны в целом и о «Катюшах» в частности, оказалось, что за пять дней до начала войны на одном из подмосковных полигонов проводился смотр первых образцов реактивного оружия. Но во время войны и долгое время после нее об этом нигде не упоминалось, да и все, что было связано с грозной «Катюшей», подлежало штампу «строго секретно».

Сегодня можно с точностью сказать, что вышеописанные испытания проходили на Софринском полигоне в присутствии Начальника Генерального Штаба Г.К. Жукова, наркомов обороны, боеприпасов и вооружения, а также других представителей высшего командования Красной Армии 17 июня 1941 года…

В газете «Комсомольская правда» от 22 июня 200-го были опубликованы воспоминания разработчика и очевидца испытаний боевой техники — А. С. Попова: «17 июня состоялся показ Генштабу во главе с Тимошенко; был там и Буденный. Рядом с ним на трибуне стоял В.В. Аборенков и А.Г. Мрыкин – большие начальники из ГАУ. Мы просили руководство отойти подальше от установки, чтобы их не засыпало песком и пылью. Начальники отходить не стали. Три машины выпустили по восемь снарядов. Вся пятая рубка была засыпана пылью. Буденный смахивал пыль с фуражки, а потом с усов. Затем выпустили еще по восемь снарядов, т.е. полный комплект. Через пять дней, 22 июня, началась война. А к 24 июня мы получили приказ подготовить для отправки на фронт…

28 июня меня вызвали в НИИ. Нас с Шитовым отправили с батареей на фронт, обучать новой технике: так я очутился в расположении капитана И.А. Флерова. К тому времени он сумел окончить только первый курс Академии им. Дзержинского, но был уже обстрелянным командиром – он участвовал в финской кампании. Замполит батареи Журавлев отбирал по военкоматам надежных людей. У нас служили москвичи, горьковчане, чуваши. Секретность во многом нам мешала. Мы не могли пользоваться общевойсковыми службами, у нас была своя медсанчасть и своя техчасть. На семь ракетных установок приходилось сто пятьдесят машин с обслугой.

В ночь с 1 на 2 июля мы ушли из Москвы. На Бородинском поле мы поклялись, что ни при каких обстоятельствах не отдадим установку врагу. Когда же находились особо любопытные, старавшиеся дознаться, что мы везем, мы говорили, что под чехлами находятся секции понтонных мостов. По пути до места назначения нас пытались разбомбить, после чего мы получили приказ двигаться только ночью. В июле мы прибыли в район Борисоглебска, где развернули позицию. Там простояли до 13 июля. Нам было запрещено вести огонь из любого вида личного оружия. Сидели без дела, поэтому свободное время тратили на учебу. Какие-либо пометки делать запрещалось.

В ночь на 13 июля нас подняли по тревоге. Наши пушкари выдвинули вперед пушку. Подъехала бронемашина: «Что за часть?». Оказалось, что нас так засекретили, что заградотряды, которые должны были держат оборону, ушли… «Через 20 минут будет взорван мост, уезжайте немедленно», — предупредили нас…»

Первое боевое испытание состоялось 14 июля 1941 года. Именно тогда в районе железнодорожного узла Орша и переправы через реку Оршица советскими войсками впервые были применены боевые машины БМ-13. В 15 часов 15 минут батарея под командованием капитана Флерова нанесла мощный удар по железнодорожному узлу города Орши в Белоруссии. Это было боевое крещение реактивной артиллерии.

Части реактивной артиллерии, оснащенные системами БМ-13 и БМ-8, входили в состав артиллерии РВГК и назывались гвардейскими минометными частями. Тогда в районе станции Орша скопились войска и техника противника: немцы готовились к броску на Москву. Именно сюда и угодил огонь батареи реактивных минометов под командованием капитана Флерова…

«Мы уехали под Оршу 14 июля, — рассказывает А. С. Попов, — вышли в район железнодорожного узла, где было сосредоточено много эшелонов противника: боеприпасы, топливо, живая сила и техника. Мы остановились в 5-6 километрах от узла: семь машин с РУ и три машины со снарядами для повторного залпа. Пушку (наведение) не взяли: прямая видимость. В 15 часов 15 минут Флеров дал приказ открыть огонь. Залп длился 7-8 секунд ( были использованы семь машин по шестнадцать снарядов, всего сто двенадцать снарядов). Железнодорожный узел был уничтожен. Мы ушли в лес и там отсиживались. Место, откуда мы стреляли, немцы потом бомбили. Мы вошли во вкус и еще через полтора часа уничтожили немецкую переправу. После второго залпа ушли по Минскому шоссе в сторону Смоленска».

«Мы на наблюдательном пункте оцепенели, — позднее писал командир пехотной дивизии генерал-лейтенант Аласков, — когда услышали первый залп. С оглушительным ревом, свистом и раскатистым скрежетом, вслед за огромными клубами красно-черного дыма небо над нашими головами прочертили горящие кометы. И все — в какое-то мгновение. Я прильнул к стереотрубе. Уму непостижимо, что творилось в четырех километрах от нас. Нет! Что там танки и машины, — горела даже земля! Сердце охватывала радость, гордость за нашу Родину, за творцов небывалого и грозного оружия. Результаты залпа были ошеломляющими — станцию охватило море огня, непрерывно взрывались боеприпасы противника. Немцы в течение семи суток не появлялись на этой станции…»

Немецкие солдаты называли «Катюши» то «черной смертью», то «адовым пламенем» и предпринимали отчаянные попытки захватить или хотя бы уничтожить «адскую мясорубку». Результат двух залпов по скоплению сил противника ошеломил врага; потери гитлеровцев попали под графу «недопустимые». Вот выдержки из директивы войскам гитлеровского высшего военного командования: «Русские имеют автоматическую многоствольную огнеметную пушку… Выстрел производится электричеством… Во время выстрела образуется дым…» Очевидная беспомощность формулировок свидетельствует о полной неосведомленности немецкого генералитета относительно устройства и технических характеристик нового советского оружия — реактивного миномета.

Самого же Гитлера фронтовой дебют «Катюши» поверг в шок. Он приказал докладывать ему о каждом залпе этого оружия, и требовал захватить его любой ценой. Немцы даже разработали специальный план перехвата нового советского оружия и боеприпасов к нему, который был осуществлен поздней осенью 1941-го. «Плененный многоствольный» миномет выстреливал шестнадцать реактивных мин. Его огневая мощь в несколько раз превосходила по эффективности оружие, находящееся на вооружении фашистской армии и гитлеровским командованием было принято решение о создании равноценной машины…

Однако фашисты не поняли, сколь уникален захваченный ими советский миномет, не осознали, что это не просто очередное орудие смерти, а новая страница в истории артиллерии, открывающая эру реактивных систем залпового огня. Главным отличием БМ-13 от аналогичного немецкого вооружения была необычайно смелая и неожиданная концепция: минометчики могли относительно неточными реактивными минами надежно поражать все цели заданного квадрата. Это достигалось благодаря залповому характеру огня, так как каждая точка обстреливаемой местности обязательно попадала в зону поражения какого-нибудь снаряда.

Немецкие конструкторы решили воспроизвести «Катюшу» если и не в виде копии, то с использованием главных технических идей; скопировать установку как боевую машину было в принципе возможно. Непреодолимые трудности начались при попытке сконструировать, отработать и наладить массовое производство аналогичных реактивных снарядов. Оказалось, что немецкий порох не может сгорать в камере двигателя реактивного снаряда столь же стабильно и устойчиво, как советский. Спроектированные немцами аналоги советских боеприпасов вели себя непредсказуемо. Они либо вяло сходили с направляющих, чтобы тут же упасть на землю, либо с бешеной скоростью начинали полет и взрывались в воздухе от чрезмерного повышения давления внутри камеры. Таким образом, до цели исправно долетали единицы.

Секрет состоял в том, что для эффективных нитроглицериновых порохов, которые применялись в снарядах «Катюши», советские химики добились разброса значений так называемой теплоты взрывчатого превращения не выше сорока условных единиц, а чем меньше величина разброса, тем стабильнее горит порох. Аналогичные же немецкие пороха имели разброс этого параметра даже в одной партии выше ста единиц, что и приводило к нестабильной работе двигателей реактивных снарядов. Враги не знали, что боеприпасы для «Катюши» были плодом более чем десятилетней деятельности РНИИ и нескольких крупных советских исследовательских коллективов, куда вошли лучшие советские ученые, и оказались неспособны даже «скопировать» мощный миномет.

На протяжении всей войны «Катюши» верой и правдой служили защитникам нашей Родины. Так, в ноябре 1941 года на фронтах уже действовало около сорока пяти дивизионов «Катюш», а к началу 1945 уже существовало пятьсот (!) дивизионов реактивной артиллерии. Сотрудник МПС России Л. И. Педь, наблюдавший штурм Севастополя в мае 1944-го, рассказывал, что «после реактивных залпов гитлеровцы впадали в безумие, а у пленных наблюдались массовые психические расстройства».

Несмотря на захват «Катюши», воспрепятствовать дальнейшему оснащению Советской Армии реактивными снарядами не смог даже Гитлер. Тысячи установок успешно применялись в боевых операциях на всех фронтах. Апофеозом оружия победы – а именно так называли бравую, грозную «Катюшу» — стала Берлинская операция, в ходе которой было задействовано тысяча пятьсот десять боевых установок и тысяча семьсот девяносто пять пусковых рам, обрушивающих на врага беспрерывный поток реактивных снарядов неслыханной разрушительной силы. Правительство и Генштаб удостоили создателей легендарного оружия высоких званий и наград. Лауреаты Сталинской премии Л.Э.Шварц, В.А. Артемьев, Ф.Н. Пойда и другие получили ордена и денежные вознаграждения, но отдали все деньги в фонд обороны…

«Катюша» — это оружие, которое было одним из ключевых «аккордов» в победоносной «симфонии» нашей армии. Сколько надежд и боли, тяжелейших испытаний выпало на долю русских солдат! Победа досталась нам действительно высокой ценой. Погибших на войне или пропавших без вести отцов, братьев, мужей и сыновей не счесть и не вернуть, а значит, необходимо сохранить главное – свободу, доставшуюся нашим родным потом и кровью, чистое голубое небо над головой и гордость за своих земляков, спасших народы всего мира от фашистского террора.