Оглушая местность рокотом моторов, вздымая снежную пыль, две танковые группы врага с разных направлений устремились на высоту, чтобы захватить ее, подавить огонь советских батарей, что закрепились в районе телевышки, и пробиться в окруженный гарнизон.Приподнял Василий Горбанев голову – действительно, сила. Танки врага, ведя огонь на ходу, растекались по флангам, стремясь взять в клещи батарею. На первый взгляд казалось: ничто не в силах остановить бронированную лавину.
Да не из тех Горбанев, чтобы пасовать. Не новичок он на войне. И не то видывал. Отступая с боями от самой границы, был и контужен, и опален огнем. Что такое свист пуль, знает не понаслышке, не раз приходилось подниматься и в штыковую атаку.
Особенно если припомнить накал боев под Москвой, где схлестнулись намертво две силы, и законом каждого бойца стал клич: «Назад ни шагу! За нами Москва!»
Добро поработал тогда Василий. И штыком, и прикладом. За чужую спину не прятался.
А когда дали фашистам от ворот поворот и повернули они лицом на запад, второе дыхание пришло к бойцам и утроились их силы. Первую отметину войны Василий получил под Велижем. Горячий осколок, срезав рукав фуфайки, вошел в правую руку. К счастью, рана оказалась неопасной, и через несколько дней Горбанев снова командовал орудием.
Кровью обливалось сердце воина, когда освобождал Усвятский район – родные, до боли знакомые места. Лишь виселицы, сиротливые печки, исподволь укрытые снегом, да одичавшие кошки встречались на пути.
Вот и этот бой у стен некогда старинного города-красавца, а ныне покрытого развалинами и ждущего освобождения.
Нет, не дрогнул воин при виде танков с крестами на ботах. Спокойно, уверенно скомандовал:
- Подпустить ближе, бить наверняка!
Приготовились к бою и расчеты других орудий.
Вздрогнула пушка, и первый зарвавшийся вперед танк завертелся на месте с перебитой гусеницей. Теперь докончить его не составляло труда. Через считанные минуты машина горела словно свечка. Такая же участь ждала и следующий танк. Несколько машин подожгли другие расчеты.
«Хороша работка», - удовлетворенно подумал командир орудия В. Горбанев, глядя, как оставшиеся танки, огрызаясь пушечным огнем, медленно отползали назад.
И в этот момент перед глазами вспыхнул огонь, будто обухом ударило по голове…
Было это в районе телевышки, в студеный морозный день, когда советские войска все туже сжимали узел на шее фашистского гарнизона и до полного изгнания врага из Великих Лук оставались считанные дни.
Очнулся лишь на девятые сутки в собственный день рождения. Еле слышно прошептал:
-Где я?
-В Москве, дорогой, в госпитале, родимый, - склонились над раненым голубые и ласковые глаза медсестры.
А потом хирург ампутировал пальцы левой руки. На немой вопрос бойца ответил четко и строго: «Иначе беда – гангрена».
Война еще бушевала, уходя все дальше и дальше на запад, а на освобожденной территории уже зарождалась новая жизнь. Приехал Василий Харитонович в Усвяты, стал в школе преподавателем военного дела. А когда партия бросила клич, в числе тридцатитысячников направился в один из колхозов.
Последние двадцать лет ветеран войны трудился начальником караула ведомственной охраны. Вначале на радиозаводе, а сейчас на льнокомбинате. За добросовестный и честный труд имеет сорок поощрений.
… Здесь, на высоте, зимой гуляют вьюги, бело от снега. Летом растут ромашки, одуванчики. Здесь, у телевышки, где за освобождение города пали боевые друзья и пролита собственная кровь, часто бывает ветеран. Он скромен. Не всегда одевает пиджак, где серебром высвечивает орден Славы, многие медали. Но вы узнаете его по походке, выправке, седине на висках. И нипочем, что сегодня фронтовику исполняется шестьдесят. Он, как и прежде, в строю, в одной шеренге с теми, кто выстоял, не дрогнул, приблизил победный час, а сегодня окружен вниманием народа.
На снимке: В. Х. Горбанев, кавалер знака высшей солдатской доблести – ордена Славы III степени, удостоенного за освобождение Великих Лук.
Н. Анисимов
